//Рынок//

Лабиринт улиц, похоже, и не собирался заканчиваться. Ненаглядный родственник умудрялся петлять по ним так, что остановись Романо сейчас, мог бы с уверенностью сказать, что заблудился. Не очень-то он и хорошо ориентировался на незнакомой местности, и в запале даже не обращал внимания, куда же они бегут. Сейчас он преследовал только одну цель, и тот факт, что он вполне может забрести черт знает куда и упустить-таки брата из виду, парню, видимо, был глубоко по барабану. В какой-то момент ему казалось, что он вот-вот его настигнет, но младший Варгас тут же в очередной раз куда-то сворачивал, заставляя Ловино разразиться новой тирадой ругательств. Но по крайней мере, он не терял брата из виду, а значит, рано или поздно кто-то из них все равно вынужден будет остановиться. И сицилиец был уверен, что это будет не он.
Он почти угадал. Феличиано, наконец, достиг одного из домов и довольно шустро забежал внутрь. Не особо задумываясь, Ловино рванул следом, уже понимая, что тот сейчас преспокойно скроется в одной из квартир, и черт его знает, в какой именно, в этом доме квартир, похоже, была уйма. Наверху, совсем невысоко, звякнули ключи, как он мог понять, этаж второй-третий, не больше. Парень рванул по лестнице и еще успел увидеть захлопнувшуюся буквально перед его носом дверь. «Cazzo! Да чтоб тебя!» Со злости он даже хорошенько треснул кулаком по так некстати появившейся двери, и едва не взвыл от боли. Да, давно пора было выучить тот немаловажный факт, что двери кулаками он ломать не умеет. А вот кулаки дверями, это запросто…
- Бастард! – зло начал он, надеясь, что его и за дверью достаточно хорошо слышно. – Я что, приехал сюда с тобой в салочки сыграть?! А ну открывай! Я эту чертову дверь по кусочкам разберу! И уж мне бы очень не хотелось возвращать матери любимого сына в синяках, так что открой по-хорошему, Феличиано!
Выдохшись, старший Варгас и сам рухнул тут же, прислонившись спиной к стене и вытянув ноги. Что и говорить, этот забег его порядком утомил. Да и ситуация, похоже, складывалась сложнее, чем он ожидал. Кто бы мог подумать, что этот наглец осмелится сбежать! Ну уж теперь-то бежать некуда. Оставалось только как-то «выкурить» его оттуда. Однако, вновь переведя взгляд на дверь, парень заметил то, на что поначалу не обратил внимания и невольно глухо рассмеялся, прикрыв глаза рукой и более-менее выпуская напряжение. «Нет, ну что за идиот!» То, что сам Ловино буквально пару минут назад ломился в почти открытую дверь, он, конечно, признаком недалекого ума не считал, как же можно. Но вот сейчас, когда одна из проблем так легко разрешилась, он уже не торопился, искренне полагая, что скрыться уже негде и ожидая «вступления в переговоры».

Немного погодя, дверь все же приоткрылась, хотя впускать его, судя по всему, так и не собирались. Из квартиры выглянуло лицо брата и (о, господи!) поздоровалось. Пожалуй, в этой ситуации это самое гениальное, что он мог сказать. Ага, еще бы добавил «Come stai, fratello?*» О, учитывая недавние гонки по улицам города, сам Ловино мог бы найти массу хороших определений для описания своих «дел», кроме стандартных приличий вроде «Bene, grazie! Sono contento di vederTi!**». Парень скосил взгляд на брата, перевел на цепочку, все также удерживающую дверь от возможности полностью ее открыть и с досадным вздохом вытащил из кармана сигарету, чиркнул спичкой и в первый момент закашлялся. Курить старший Варгас начал сравнительно недавно, по-видимому, переняв все же эту занятную привычку от отца. Да и с его-то вспыльчивым нравом нужно было что-то, что могло бы его хоть худо-бедно успокаивать.
Сделав всего пару-тройку затяжек, Ловино затушил сигарету, надеясь, что это немного сбавит пыл, и поднялся на ноги. Неторопливо отряхнулся и подошел к дверям вплотную, так, чтобы в приоткрытую дверь его было достаточно хорошо видно. Вообще-то сицилиец честно надеялся на спокойный разговор, ну и, разумеется, на то, что этот ребенок не будет упрямиться. Но глупо же было на такое надеяться!
- Не вернешься, значит? – задумчиво повторил он вслед за Феличиано и недовольно свел брови на переносице. – Ты забываешься, дружок. У нас не та семья, от которой можно вот так просто отказаться, просто сбежав на какой-то остров! Ты итак доставил нам этими своими глупостями кучу неприятностей, еще повезло, что приехал за тобой именно я! - начавшаяся вполне спокойно речь под конец напоминала шипение, грозящее сорваться на очередной крик. – Так что не смей сейчас такого говорить, Феличиано. И уж тем более меня выпроваживать. Mi capisce?*** И открой уже эту чертову дверь, я не собираюсь и дальше вести с тобой разговоры в коридоре.
Последнее и вправду довольно сильно его раздражало. В крайнем случае, он готов был прострелить эту чертову цепочку, не такой уж прочной она была, даже грозясь перепугать весь дом. Не то чтобы Ловино когда-то задумывался о последствиях. А уж оружие при нем было всегда, не говоря уж о том, что в этом странном и чужом месте парень просто обязан был быть вооруженным. Хмыкнув и о чем-то вспомнив, он, наконец, вытащил из дверной скважины ключи и, недолго думая, убрал их в карман, даже не скрывая, что делает. Будет лучше, если его брат будет знать, что Романо все еще может сам попасть в квартиру, если захочет.

* - Как дела, брат?
** - Хорошо, спасибо! Рад тебя видеть!
*** - Понимаешь меня?

Ладно, стоило признать, нечасто в словах его младшего брата можно было слышать подобную решимость. Нечасто он и осмеливался так спорить, настолько категорично, что, казалось бы, и переубедить его не представляется никакой возможности. Впрочем, вполне возможно, так оно и было. И неудивительно, что старшего Варгаса он сейчас встретил едва ли не как врага. Хотя и предусмотрительность в виде цепочки была отнюдь не лишней, в противном случае, Ловино наверняка бы уже давным-давно попытался вбить свои идеи путем тумаков и подзатыльников. А так, приходилось буравить наглеца, готового закрыть прямо перед ним дверь (перед собственным-то братом!), и чего-то ждать. Однако когда ключи демонстративно перекочевали в его карман, дверь ему все же открыли. Неохотно, с кислой миной на лице, как будто подписал себе смертный приговор, но все же открыли. Ну а потом и вовсе от него отвернулись, собирая рассыпанные по полу продукты.
Зайдя в квартиру, Романо спокойно захлопнул за собой дверь, как бы показывая, что в ближайшее время покидать это место не собирается. По крайней мере, в одиночку. Сицилиец, пожалуй, был не менее упрям, хотя и понимал уже, что миссия «переубедить» была в корне провальной. Вот и сейчас он присел на корточки напротив брата, внимательно глядя на него. Да, наверно, что-то в нем таки изменилось. «Вырос? Ха! Глупости, глупости, глупости!»
- Никто твоего старика не забыл, - наконец, в раздражении заметил Ловино. – И искали его люди не под стать тебе, с чего ты взял, что тебе больше повезет? С чего ты вообще взял, что он здесь, а?!
Нахмурившись, он крепко сжал плечи брата, разворачивая того к  себе: - И когда ты прекратишь со мной спорить? Родителям позвони, балбес, иначе будут думать, что отправился к праотцам. - Поднявшись на ноги, Варгас все же не удержался от того, чтобы отвесить младшему подзатыльник. Раздражение все еще оставалось и в значительной мере, но, по крайней мере, теперь ему почти не хотелось никого убивать. И еще вся эта морока его совершенно вымотала. – И где у тебя тут кухня, черт возьми?! Ты, кажется, готовить собирался. Я из-за тебя лишился, как минимум. трех килограммов томатов.

Знает он. Чувствует, что еще страшней. Ну что за бред! Романо был уверен, что у него нет, собственно, никаких фактов, но даже несмотря на это уверенности в голосе брата можно было только позавидовать. И это до ужаса бесило. Оставалось только полагать, что это все глупое самовнушение и все те же надежды его найти. И судя по всему, пока не удастся убедить его в обратном, с этого острова он не сдвинется.
Получив все же нужное направление на кухню и даже точное указание, где лежит любимый овощ, Ловино направился прямиком туда, уже путешествуя по квартире без всякого зазрения совести (а была ли она у него вообще?), как у себя дома. Добравшись до холодильника, он вытащил пару помидоров на пробу, взвесил их на руке и довольно кивнул. Ладно, за некупленные томаты можно было и простить. Переместившись на стул, сицилиец все же выслушал доводы брата и раздосадовано фыркнул.
- Тогда ты еще больший идиот, чем я думал, если полез во всю эту кашу в одиночку! Если у старика и вправду неприятности, то ты, кажется, жаждешь нарваться на еще большие. Будешь совать нос куда попало, и долго не протянешь, тем более, если этот остров действительно так подозрителен, как ты говоришь, - что ж, Варгас принял это к сведению. Он все еще не очень-то верил во всю эту ерунду, но перепроверить стоило, куда же и в самом деле ввязался его младший брат. Покачав головой и впившись зубами в добытый (почти с трудом) помидор, он продолжил после непродолжительной паузы. – Bene, Феличиано, положим, я тебе немного подсоблю в твоих поисках. – «И докажу, что ты не прав». – При одном небольшом условии: потом ты возвращаешься, чем бы они ни закончились. – «И оставляешь свою гребаную жажду приключений». – Mi capisce?
Романо не спрашивал, согласен ли тот на такое развитие событий, сейчас он уже просто ставил перед фактом. Он итак пошел на значительные уступки, хотя стоило просто увезти этого брыкающегося упрямца отсюда силой. Но нет, надо и самому впутаться непонятно во что… вернее, доказать свою правоту, разумеется же. В противном случае, переубедить младшего Варгаса не представится возможности, и повторный побег обеспечен.

Романо готов был поклясться в том, что младший Варгас пропустил мимо ушей все, что он сказал, кроме того, что ему, собственно, и было нужно. Нет уж, что там ни говори, как ребенком был, так им и остался. И на это целиком и полностью указывала его абсолютно противоположная недавешней угрюмости чрезмерно активная реакция. Хотя и стоило признать, Ловино едва ли не вздохнул с облегчением – к такому брату он, в общем-то, привык гораздо больше. Не шло ему занудство, отнюдь. Уж лучше такое idiotic выражение, чем попытки закрыть дверь перед самым носом. И ворчания его самого теперь становились не более чем данью традиции, заведенной еще, вероятно, с детства.
- Да помогу-помогу, только отцепись ж ты от меня, балбес! - завозмущался Романо, когда к нему внаглую забрались на колени и попытались зацеловать (видимо, до смерти). В принципе, такое поведение было уже вполне привычным и не вызывало до сих самых пор никаких проблем. Именно что до сих пор. Неугомонный Феличиано на «расцеловать в обе щеки» не остановился и смачно чмокнул его в губы. От неожиданности парень шарахнулся назад, стремительно покрываясь краской не хуже обожаемых томатов, и попытался вновь что-то завопить. Не рассчитал Ловино только одного: он все еще сидел на стуле, отнюдь не припертом к стене, и от резкого движения сей предмет мебели начал стремительно заваливаться назад. Попытки худо-бедно удержать равновесие так ни к чему и не привели, и он не успел даже что-то сказать, когда уже оказался на полу, таки вцепившись в брата и утянув его за собой.
- Hai perso il lunario?! Diavolo!* - сицилиец выругался, благо встреча с полом тоже сказалась не так уж позитивно, не говоря уже о мгновенно нахлынувшем смущении. Он и в детстве-то реагировал на такие вот выходки не слишком спокойно и так и не смог к ним привыкнуть, так или иначе это выбивало его из привычной колеи. И уж тем более, сейчас, когда они были далеко уже не дети. Оставалось только хлопнуть ладонью по лбу, честно желая провалиться под землю, где его не увидит экспериментатор-брат, который наверняка будет доволен реакцией, которая за многие годы не очень-то и изменилась. «Oh, dio, за что мне это?..»

* - Ты что, спятил?! Дьявол!

Как Феличиано и предполагал, реакция брата не особенно изменилась за прошедшие годы. Он все так же вопил, краснел и возмущался, но это было ужасно мило и забавно, и заставляло итальянца широко улыбаться, и даже коварно хихикать. Не часто представлялся такой великолепный шанс застать Романо врасплох. Падение было, конечно, не очень приятным, но и не смертельным, поэтому Феличи лишь громко рассмеялся и уткнулся лбом в грудь брата радуясь, что все обошлось без особого скандала. На возмущения Романо итальянец не отвечал, зачем? Когда можно было снова поцеловать его и вновь насладиться румянцем на его щеках.
- Scusa, fratello, - хохотал Феличиано, продолжая держать лицо брата в ладошках, непроизвольно поглаживая пальцами по щекам и мягко касаясь своими губами губ Романо.
Пожалуй, Феличи мог бы еще долго валяться на брате и так его мучать, если бы не скрип входной двери и приятный, знакомый голос. Выпрямившись и повернувшись, Феличиано обнаружил в дверях того, кого вообщем-то всегда был рад видеть, но сейчас был скорее смущен.
- Антонио... - смущенно краснея и поспешно вставая с брата, выдохнул итальянец, - Нет-нет, мы просто... мы... - Феличи косился на брата и не знал, как объяснить их совместное валяние на полу. Не то чтобы это вызывао стыд, просто было неловко, ведь, обычно на людях они никогда себя так не вели, хотя... Это же Антонио, с которым они знакомы уже достаточно давно. Растерявшись, но быстро придя в себя, Феличиано подбежал к испанцу, давая брату время подняться с пола. - Ты пришел меня навестить, да? - засиял итальянец, внимательно и с интересом хлопая на Тоньо глазами, - Мы с Романо собирались пообедать, он долго сюда добирался и порядочно устал... так что... хочешь к нам присоединиться? - улыбнулся Феличи и, не дожидаясь ответа, взял Тони за руку и потянул к столу. - Ты садись, я сейчас что-нибудь быстро приготовлю, - затараторил итальянец и надел фартучек, а затем и косынку, принимаясь хозяйничать на кухне и по привычке, не задумываясь, готовить пасту.

Увлечённые своей вознёй братья не сразу заметили появление испанца. А когда наконец услышали его вопрос, реакция их была ожидаемо очень разной: Ловино моментально ощетинился, а Феличиано страшно застеснялся. И то, и другое заставляло Фернандеса почувствовать себя по-настоящему счастливым: эта милая домашняя сцена напомнила ему те давние времена, когда они проводили в обществе друг друга куда больше времени, чем теперь.
"¡Qué bien!" - повторил он про себя.
- Антонио... - сердце испанца забилось чуть быстрее, когда его имя на выдохе сорвалось с губ младшего Варгаса, он улыбнулся ещё чуточку шире и подумал, как здорово было бы сейчас прижать смущённого малыша к себе, провести рукой по его волосам и легко коснуться его губ - так же, как до этого тот касался губ Романо. Но он отогнал эти заманчивые мысли прочь - до поры до времени.
- Ты еще здесь чего забыл? - поинтересовался тем временем у него Ловино. - Приветствовали мы друг друга. Соскучились, - тут же прибавил он, не дожидаясь ответа.
- Я так и понял, chico, - поспешил заверить его испанец, негромко засмеявшись и, перебросив пакет в другую руку, потрепал его по голове. По правде говоря, он здорово соскучился по старшему Варгасу - не видел его с тех самых пор, как перебрался на остров. Романо вырос... стал таким большим уже мальчиком. И в то же время остался сущим ребёнком, надутым и крепко держащим оборону так, будто в этом есть действительная необходимость.
"Безумно милый! Хороший мой ребёнок...", - подумал Тоньо с нежностью.
Тем временем Феличиано наконец опомнился и подбежал к новому гостю с радостной улыбкой, наконец вспоминая нужные слова:
- Ты пришел меня навестить, да?
- Точно!
Феличи заговорил быстро-быстро, в своей обычной умильной манере, и принялся хлопотать насчёт обеда (фартук и косынка ему, несомненно, очень шли). Когда итальянец упорхнул к плите, сам Тоньо подошёл наконец к столу и водрузил на него кувшинчик и пакет. На губах его вновь заиграла чуть мечтательная улыбка, он приглашающе оглядел братьев.
- А! Чуть не забыл: немного сангрии и пирожных por mi hermanitos queridos~ Будете?
В конце концов, что может быть лучше сангрии в хорошей компании в жаркий летний день?

Нет, ну вы только посмотрите на них! Ведут себя так, будто ничего и не произошло, будто отмотали назад пару лет и будто они вообще еще дома. Но Романо-то точно знал, что это не так! И настроению этого «семейного уюта» очень старательно не поддавался, хотя и существовало такое мимолетное желание. В конце концов, что один, что другой вот так запросто исчезли без всяких объяснений, и это, по мнению старшего Варгаса, как раз очень даже хорошо показывало их к нему отношение. Сейчас он и вправду напоминал обиженного ребенка, давно уже потерявшего веру ко всем и в каждого. В первую очередь. Не было уверенности в том, что от него снова не слиняют. Нет, какое они действительно имели право так беззаботно себя вести!
Праведно возмущаясь и уже закипая как чайник, Ловино стащил еще один помидор и озлобленно впился в него зубами, видимо, на бедном и ни в чем не повинном овоще пытаясь выместить накипевший гнев. Удивительным было то, что он еще молчал – просто не знал, в чем в первую очередь обвинять, чтобы не показывать тот факт, что его это, в общем-то, и вправду задело. Тут уж он бы предпочел умереть, чем признаться в чем-то подобном.
Когда ему на затылок легла рука, ероша волосы и приближая его нормально уложенную в общем-то прическу к растрепанно шевелюре самого испанца, Романо от неожиданности даже вздрогнул – настолько привычным вдруг оказался подобный жест, и едва снова не покрылся краской.
- Aria, - буркнул он, отвернувшись. – Я тебе не ребенок уже.
Конечно, в свои 20-то лет он имел полное право так считать. Тем более, что теперь он имел вполне определенный статус в обществе, чем не мог не гордиться. Сам Антонио, как он мог заметить, не очень-то и изменился.
В то же время на столе внезапным образом материализовались принесенные испанцем угощения, и мигом засуетился, не дав старшему Варгасу и слова вставить. Хотя он зря переживал насчет отрицательного ответа – вот так запросто отказаться от сладкого сицилиец бы и не подумал. Другое дело, что строить из себя обиженного великомученика он бы все равно не перестал. Так что пробурчав в ответ Феличиано нечто вроде невразумительного «угу» (что, вероятно, должно было обозначать «угу, как же»), он так снова и замолк. Правда гарантии в том, что это надолго, Романо и сам бы дать не мог.

Антонио выдвинул ещё один стул поближе к центру кухни и уселся поудобней, как раз между братьями - молча (что довольно необычно) жующим помидор Романо и суетящимся у плиты Венециано. Разлив сангрию по бокалам, он поднял один, подмигнул Ловино и сделал пару больших глотков, с удовольствием отмечая, что жара теперь имела на него чуть меньшее влияние. Впрочем, привыкший к душным летним дням у себя в родной Испании, он скорее наслаждался, чем мучился высокими температурами; но кто откажется от глотка прохлады, особенно если она приходит в лице чудесного фруктового вина?
"О, сейчас бы ещё сюда бутылку хорошего десертного хереса, обязательно холодного и... да, к сладкому было бы просто отлично".
Но выпивка выпивкой, а ему всё-таки не давало покоя неестественное спокойствие одного из братьев. Не мог же он настолько измениться?..
- Эй, Лови, - испанец использовал обращение как в детстве скорее по привычке, чем специально, даже не обратив на это особенного внимания - наверное, для него это и было в порядке вещей. - Ты чего такой тихий?
Вдруг Фернандеса буквально озарило догадкой: "Ну конечно! Хмурый, тихий... малыш Ловино голодный!"
- Может, пока обед не готов, съешь пирожное?
Неожиданную идиллию нарушили не менее неожиданные вопли, донесшиеся из коридора: до жути знакомый и такой недовольный голос очень громко и возмущённо высказывал вслух те мысли, с которыми испанец сам зашёл в квартиру. От чего, разумеется, к тому моменту, как обладатель голоса ворвался на кухню, на лице Тоньо уже нарисовалась такая широкая улыбка, что посторонний человек, пожалуй, мог бы и забеспокоиться за лицевые мышцы Фернандеса. Но, разумеется, это был не предел: по ходу развития очаровательной сцены знакомства его друга со старшим Варгасом, Антонио выглядел всё счастливее и счастливее. Так что, когда немец с крайне возмущённым видом разорвал пакет, он не выдержал и захохотал - не то чтобы происходило что-то смешное, но скорее, чтобы выплеснуть все скопившиеся за день эмоции.
— Так-так-так, выпивка и сладости! Значит, вы решили тут развлечься без меня? Не стыдно, Антонио, забывать о друзьях?! Я ведь и обидеться могу... и Франциск тоже, зуб тебе даю! Феличиано, давай отлупим этого засранца! Видишь, как плохо он со мной поступает! - слова Гилберта только подливали масла в огонь.
Немного успокоившись, испанец вытер выступившие на глазах от смеха слёзы тыльной стороной ладони и сделал ещё глоток сангрии, прежде чем заговорить.
- Здравствуй, Гилберт! Я немного не рассчитал со сладостями, думал, Феличи будет один дома... - здесь Тоньо отчего-то слегка запнулся, но быстро выправил голос и беззаботно пожал плечами. - ... но, я думаю, по чуть-чуть всем хватит. Тем более, что chico уже почти приготовил нам пасту. Присоединишься?
Наверное, приглашать к столу гостя, когда ты сам гость - немного неприлично. Может, совсем никуда не годится. Но Антонио о таком даже не думал, он искренне обрадовался появлению друга и просто хотел провести время ещё и в его компании.
"Ха-ха, кажется, у нас намечается собственная фиеста!"

Романо упорно молчал… не очень-то и легко ему это давалось, но черт знает откуда взявшееся упрямство заставляло гнуть свою линию. Правда стоило еще себя спросить, а чего же он, собственно, пытался этим добиться, но, видимо, на данный момент он вообще был слишком зол, чтобы думать. Впрочем, так или иначе, абсолютно нетипичное для него молчание незамеченным не осталось. И конечно, стоило сделать самое что ни на есть глупое предположение на этот счет (хотя и достаточно правдивое)! «Тихий… как же! Удивительно это! Только и ждете, что начну вопить? А вот чертас два! Не буду! И слова не скажу больше! И…» И его задумку молчать до скончания веков разрушило простое и до невозможности искреннее предложение Антонио съесть пирожное, видимо, чтоб не умереть с голоду, пока готовится обед. И вот тут уже обиженным взглядом бы не обошлось, хотя к этому времени вышеупомянутый обед уже расставлялся по столу.
Однако возможные ругательства были остановлены еще одним незаконным вторжением. Причем существом, похоже, не менее шумным, что само по себе Варгасу уже не понравилось. Что называется, еще один. Этакая беззаботность, царившая в комнате, его вообще порядком раздражала, а тут еще и это!
- Ну все, basta! – Романо подскочил из-за стола как ошпаренный, в конце концов, забив на свой «обет молчания». – State ul cazzo! Феличиано, у тебя дом или проходной двор, черт возьми! – ну и как обычно, тот факт, что сам же он двери и не закрыл, он и не вспомнил. Следующее праведное возмущение было адресовано испанцу, слишком уж хорошо, по его мнению, устроившегося. – Ты, идиот! Не дома у себя, чего распоряжаешься! Прекрасно можете присесть где-нибудь за пределами этой квартиры! – подумав, что ему здесь некоторые не очень-то рады, новоприбывший немец, вероятно, ошибся бы. Сицилиец гостям был очень даже не рад, и даже не пытался этого скрыть. Вопреки его собственному явно негостеприимному поведению, брат быстро соорудил на стол еще одну порцию, что, в общем-то, было вполне ожидаемо, раз уж этот белобрысый вот так заявился. Хотя, что для Ловино стало полной неожиданностью, так это последующее заявление Феличиано.
Сам по себе маскарад уже звучал интересно, и не заинтересовать его это не могло. А вот тот факт, что его сплавляют испанцу, на которого он, в общем-то, все еще дулся, уже не порадовал. «Издевается он, что ли?! Или серьезно выставить за дверь пытается? И ведь по глазам вижу, что что-то нечисто!» Разумеется, соглашаться на подобные сомнительные мероприятия он не собирался, и только мотал головой на все доводы в пользу такого развития событий. Под конец Романо и вовсе не выдержал.
- Не нуждаюсь я в няньках! Твой гость, ты с ним и общайся, а я сам справлюсь, - под конец обиженно выдал он и, недолго думая, пулей вылетел с кухни, по-видимому, решив, что дальнейшее его пребывание там абсолютно невыносимо. Правда уже покинув собравшуюся компанию и на какой-то миг успокоившись, старший Варгас все же задумался. Предлагаемый маскарад и вправду был бы неплохим способом расслабиться. К тому же, наверняка, без всяких сомнений, там будет много очаровательных девушек… да и тащить вещи из гостиницы, куда он сейчас хотел намылиться, самостоятельно как-то не внушало оптимизма. Как бы ни не хотелось это признавать, какое-то зерно истины в словах Феличиано все-таки было. Все еще сердясь, Ловино также стремительно вернулся на кухню, выловил давно уже предложенное ему пирожное (памятуя о том, что сам же себе сорвал обед) и, буркнув что-то вроде «Ладно уж», вылетел обратно, на этот раз покидая и саму квартиру.

//Улицы//

Реакция Ловино была более чем неожиданной. Феличиано никак не мог рассчитывать на то, что брат вот так вот просто согласиться. Итальянец думал, что ему придется ползать на коленях, обнимать брата и ныть, ныть, ныть, только чтобы он согласился прогуляться и развеяться. Но, вероятно, Романо и так был слишком напряжен, чтобы капризничать. Нет, конечно он не изменил своей манере общения и обругал всех вокруг, Феличи едва сдержал улыбку, так потешно смотрелся брат, когда негодовал. Младший Варгас уже почти и забыл, как забавно подергивается завитушка, и как Романо поджимает губы и щурится, дабы показать презрение ко всему вокруг, хотя выглядит при этом он скорее мило, чем устрашающе.
- Спасибо, фрателло... - бросил Феличиано вслед брату, но все равно слегка вздрогнул, когда дверь хлопнула. - Ох, Лови всегда так ругается... - вздохнул итальянец и посмотрел на Антонио. - Догоняй его, а то он заблудится, он ведь первый день здесь, - с улыбкой проговорил Феличи испанцу, провожая его к дверям. - Надо же... проделал такой путь... только чтобы меня найти... - добавил Феличиано тише с улыбкой, все же он был рад, что брат приехал, младший Варгас уже и забыл, как Ловино хотел увезти его с острова, теперь это было не так уж и важно, ведь, брат согласился помочь в поисках и, более того, не прописал еще ни одного подзатыльника.
Проводив Антонио, итальянец вернулся на кухню к Гилу.
— Ага, я припёрся за бумагами. Люц сегодня чуть ли не в бешенстве позвонил: наверное, его выбило из колеи то, что он в кой-то веки что-то у кого-то забыл
Феличиано усмехнулся, собирая со стола тарелки и перемещая их в раковину.
- Ну... Лю так поспешно уходил в прошлый раз и выглядел он таким взволнованным, не знаю, куда он так торопился, наверно поэтому и оставил бумаги, я еще подумал, что все эти документы точно не мои. Я хотел сам отдать, но совсем про них забыл, - итальянец неловко усмехнулся, обмывая тарелки под теплой водой и, затем, вытирая их тряпочкой, складывая в аккуратную стопочку. Закончив с наведением порядка на кухне, Феличи снял с себя косыночку и фартук, вытер руки.
— Слушай, а я-то думал, что братца хуже чем у меня и быть не может! Сначала притворялся тихоней, а потом взорвался! Ну вылитый Людвиг!
- Людвиг вообще-то очень милый! Почему ты так о нем говоришь? Он, конечно, строгий и шуток не понимает, но все равно милый, - младший Варгас смущенно улыбнулся, вспоминая, как забавно краснеет его друг, когда итальянцу приходит в голову идея пообниматься. - И они с Ловино совсем разные, мой брат не любит чужаков, он ужасно вспыльчив, громко и неприлично ругается, с ним тяжело общаться, пожалуй, только я знаю, о чем он думает и то не всегда... - Феличиано вздохнул. - Но вообще-то он хороший, правда-правда! - тут же разулыбался итальянец. - Ах, да... бумаги... где же я их дел?
С этими словами Феличи направился в спальню. Остановившись посреди комнаты, младший Варгас огляделся. Но документы не были обнаружены ни на одной из тумбочек.
Ох... надеюсь, я их случайно не выкинул... Людвиг наверно разозлиться, если я их не верну... Может под кроватью?
Плюхнувшись на мягкую постель, итальянец стал шарить рукой по полу, все сильнее свисая с кровати и заглядывая под нее.

Роясь под кроватью в поисках важных, в этом Феличиано не сомневался, бумаг Людвига, итальянец пропустил мимо ушей половину всего сказанного Гилбертом, но несколько важных фраз он все-таки уловил и поспешил на них отозваться.
- Знаешь, Феличи, когда-нибудь эта работа его попросту угробит, но я приложу все усилия, чтобы этого не случилось.
Младший Варгас чуть взволнованно вздрогнул и сел на кровати, обернувшись к дверному проему, где Гил еще не успел появиться.
- Ох, Лю так много работает... Целыми днями сидит за этими бумажками! Иногда мне кажется, что он совсем из офиса не выходит и ночует тоже там! Так же нельзя... Нужно ведь и отдыхать! Последний раз, когда я вытащил его погулять, он даже не отключил телефон, и мне пришлось его выкинуть, потому что он постоянно звонил! Мы даже не могли поговорить нормально! Лю, правда, ужасно злился, но я пообещал накормить его обедом, и он успокоился. А когда мы пришли ко мне, выяснилось, что у него два телефона! И через двадцать минут он сбежал, да еще и бумаги забыл... так и не поел, и я даже не получил от него поцелуй в щеку, как обычно! - выдал итальянец на одном дыхании и даже почти всхлипнул расстроенно под конец, но удержался. Облегченно вздохнув от того, что высказал кому-то свое негодование и мысленно пообещав себе в следующий раз обыскать Людвига и выкинуть все телефоны, чтобы друг наконец мог расслабиться, Феличиано снова свесился с кровати, дабы вернуться к поискам бумаг.
- Этот засранец, кстати, очень любил залезать ко мне в кровать, потому что, видите ли, боялся темноты!
Нечто знакомое было в словах Гила и Феличи вновь отвлекся от бумаг, а затем обратил взгляд на появившегося в комнате немца.
- Правда? - глаза итальянца блестели, - А я тоже так делал в детстве, я очень часто спал с Лови в одной кровати, хотя он страшно ворчал каждый раз, когда я приходил, - с улыбкой проговорил младший Варгас, а затем, чуть покраснев, опустил взгляд, - Просто... я не могу спать один... Я тогда плохо засыпаю и мне снятся кошмары, поэтому я каждый вечер звоню Тоньо и разговариваю с ним допоздна, пока совсем не начинаю отключаться, так мне кажется, что рядом кто-то есть... - добавил Феличи негромко, потому что это были очень личные подробности его жизни, но он доверял Гилу и не считал, что делиться с ним своими переживаниями - плохо.
— Не нашёл?
- Ой... - итальянец тут же опомнился и отвернулся от Гилберта, встал коленями на кровать, одной ладонью уперся в постель, а второй потянулся к тумбочке, чтобы достать карманный фонарик, так было бы проще искать. Затем младший Варгас в очередной раз свесился с кровати, направляя тонкий луч света под нее, и там вроде мелькнуло что-то белое, похожее на бумажный конверт.
- Так... кажется, нашел... - прокряхтел Феличи и, нащупав рукой бумаги, вынул их на свет Божий. Сдув с них пыль и слегка закашлявшись, итальянец улыбнулся. - Да, это они, я спрятал их в самое надежное место! - гордо заявил Феличиано и сел на краю кровати поближе к Гилу, протягивая ему бумаги.

Феличиано внимательно слушал рассуждения Гилберта о брате и чуть улыбался. Забавно было наблюдать за тем, как немец задумчиво описывал трудоголика Людвига, но при этом с трогательной братской заботой. Феличи понимал его как никогда. Итальянец до сих пор не мог поверить, что Ловино притащился на эти далекие острова только ради него. Чтобы вернуть домой. Варгас не сомневался, что брат соскучился, но естественно Романо никогда в этом не признается, по крайней мере сразу.
- У него, по-моему, только на работу и встаёт...
Услышав неожиданный обрывок фразы, Феличиано смущенно кашлянул и ощутил как вспыхнули щеки.
Он так легко говорит эти смущающие вещи... Впрочем, Гилберт всегда такой был...
Подумал Феличи, чуть улыбаясь. Хотя, с другой стороны, слова немца были не далеки от истины. Когда бы итальянец не звонил Людвигу, он постоянно был занят. Поэтому приходилось мешать ему своим присутствием у него в офисе или дома, так Лю хотя бы не на долго, но отвлекался от работы. Варгас часто бывал близок к тому, чтобы обидется на сурового немца, тот слишком мало уделял ему внимания, хотя, Феличи всегда полагал, что они друзья... а может даже более чем... Учитывая обстоятельства при которых они познакомились. Людвиг до сих пор не знал о том, что девушка, которую он спас от разбитых коленей на площади Сан-Марко, на самом деле была и не девушкой вовсе. Но Феличи предпочитал об этом молчать.
На предложение о звонках, итальянец радостно кивнул.
- Хорошо! - с готовностью отозвался он. За что Феличиано любил Гилберта, так это за практически постоянную готовность немца составить ему компанию. Это было приятно. Да и сам Феличи частенько скучал по Байльшмидту. Теперь у него был повод еще и звонить ему.
- Надёжное? Под кроватью? Теперь я буду знать, где ты спрячешь чей-то труп в случае чего, Феличиано Варгас!
- Зачем мне дома трупы? Я предпочитаю не оставлять следов, поэтому закапываю их или сжигаю, - на губах итальянца мелькнула загадочная улыбка, затем он рассмеялся. - Неужели я похож на того, кто может кого-то убить? - Феличи, игриво надул губы, в шутку обижаясь.
- Феличи, ты чудо. Спасибо, что хранил их в ценности и сохранности. Проводишь меня?
Оказавшись на кровати под немцем, Варгас удивленно моргнул, затем вспыхнул, это было как-то очень уж интимно. Ощутив укус за кончик носа, захихикал.
- Эй, я тоже так могу! - подавшись вперед и обняв Гилберта за шею, итальянец сперва потерся о его нос своим затем легонько чмокнул немца в губы. Лучезарно улыбнулся. - И не за что, рад был помочь. Конечно я тебя провожу, ты ведь к Лю, да? Я был бы рад его увидеть. - проговорил Феличи и стал пытаться осторожно выползти из под Гила.